Владимир Алексеевич Орлов (белар. Уладзімір Аляксеевіч Арлоў, р. 25 августа 1953, Полоцк) — беларусский прозаик, поэт, историк.

Известность принесла проза, произведения исторической тематики, затем обратил на себя внимание как оригинальный эссеист и поэт.

«Владимир Орлов – мастер исторической прозы, ироничный эссеист. Филигранное владение стилем и грубовато-сочный юмор сделали его одним из самых популярных писателей страны» (Журнал «ARCHE»).

Произведения В. Орлова переводились на многие языки, в том числе на английский, немецкий, польский, шведский, чешский, украинский, венгерский, французский, румынский, русский, эстонский, литовский, латышский, словацкий, грузинский и др. Более чем на 25 языков переведено написанное в 1990 эссе «Независимось – это…».

Независимость — это…

Независимость — это когда ты появишься на свет в роддоме, где нет самых стерильных в мире советских тараканов, зато есть одноразовые шприцы и пеленки. Независимость — это когда твой отец пойдет в ЗАГС, чтобы получить документ, что ты действительно родился и что тебя назвали в честь деда Рыгором, и женщина, которая сидит там, спокойно выдаст ему этот документ, а не вытащит из стола “Справочник личных имен народов РСФСР” и не будет, размахивая им, истерически втолковывать твоему отцу, что он может без проблем назвать сына Файзуллой или даже Мамаем, а вот Рыгором — не имеет права, потому что такого имени просто не существует в природе (а есть нормальное русское имя Григорий).

Независимость — это когда ты пойдешь в школу, и тебя будут учить на твоем языке (а девочку Гражину, которая нравилась тебе в детском садике, — на ее, а твоего соседа мальчика Мишу, папу которого зовут Исаком, — на его, а другого твоего соседа мальчика Алешу, родители которого приехали сюда, потому что в их городе на Волге, чтобы купить малышу молока, нужно становиться в очередь в пять утра, — на его). Тебя будут учить на твоем языке, и для этого твоим папе и маме не нужно будет все лето собирать по квартирам заявления родителей, которые не то чтобы не хотели учить своих детей так, как твои папа и мама, а просто никогда об этом не думали, потому что выросли при интернационализме.

Независимость — это когда ты будешь студентом, и на лекции по высшей математике твой смуглый ровесник с Мадагаскара, который учится на деньги своей, а не твоей страны, наклонится к тебе и по-белорусски спросит, что значит слово “імавернасьць”, и ты по-французски объяснишь ему, что это слово значит.

Независимость — это когда ты будешь служить в армии не дальше пограничного города или деревни твоей земли, зато тебе никогда не прикажут красить траву и убирать территорию “вот отсюда и до обеда”. В воскресенье ты сможешь приехать к родителям или к своей девушке, зато никто не назовет тебя “бульбашом”, а твоего друга “черножопым” за то, что вы думаете и разговариваете во сне по-своему, и отличники боевой и политической подготовки не будут в процессе этой подготовки устраивать тебе “велосипед”, и тебе никогда не прикажут острить саперную лопатку, чтобы окопаться в Баку или Тбилиси.

Независимость — это когда твоя девушка говорит, что хочет на выходные в Вену, и ты с чистой совестью обещаешь ей, что в субботу вы будете пить кофе напротив дворца Менбрунн, и знаешь, что перед вашим путешествием никто не будет выяснять у тебя, был ли ты в детстве евреем, а также был ли ты ранее за границей, и если вернулся оттуда, то с какой целью.

Независимость — это когда твой сын принес из школы пятерку по истории, и ты хвалишь его за эту пятерку, потому как знаешь, что он получил ее не по той истории, где учат о Ледовом побоище и победе коллективизации, а по той, где учат о Грюнвальдской битве, которая спасла твой народ от смерти и говорят правду о власти, расстрелявшей твоего деда и задушившей голодом твою бабушку.

Независимость — это когда тебя снова навестит белорусский бард из Нью-Йорка, и ты снова выпьешь с ним добрую рюмку вишневки, и после этого вежливые люди в штатском не предложат тебе подробно написать, где и что вы пили и кого при этом вспоминали.

Независимость — это когда никто не пугает тебя, что твой народ не сможет выжить без Великого Старшего брата, потому что не имеет своих бокситов или алмазов, и ты понимаешь, что совсем зря жалел несчастных бельгийцев или голландцев, у которых нет ни бокситов, ни алмазов, ни даже Старшего брата.

Независимость — это когда огромные автофургоны с нахально крупной загадочной надписью “Центровывоз” (видел ли ты хоть однажды такие фургоны, где хотя бы меленько было написано “Центроввоз”?) подъедут не к чужим, а к нашим магазинам.

Независимость — это когда вдруг выясниться, что умные головы есть и у нас, и когда — избави Бог! — взорвется завод или приключится иная беда, не надо будет ждать, пока прикатит комиссия из московских умников.

Независимость — это когда на склоне дней своих ты уверен, что после того, как отправишься в лучший мир, на месте церкви или костела, где тебя крестили и где ты венчался, не выкопают пруд с грязным лебедем и не построят бассейн имени XXVIII съезда КПСС, а кладбище, где будет почивать твой прах, не снесут бульдозерами и не превратят в забросанный пустыми бутылками Парк культуры и отдыха имени товарища Горбачева или имени товарища Лигачева.

Независимость — это…

Независимость — это когда от рождения до смерти чувствуешь себя своим человеком на своей земле.

Я верю, что когда-нибудь так будет.

Потому что иначе просто не стоит жить.

1990